Мать сыра-земля - Страница 8

Стрижиный вечер сменился уже кузнечиковой ночью. - Парень был пьян, около него стояли, тоже пьяные, его друзья. Тогда пошел ор, гвалт: "Вре!" - "Правильно!" - "Бей их!" - "Цыпина лови, старого чорта!" - И тогда началась свальная драка, полетели на стороны бороды, скулы, синяки, запыхтел тяжелый кулачный ор. - Некульева забыли. Некульев, очень медленно, совсем точно он недвижим, полушаг в полушаг, подобрался к окну и - стремительною кошкой бросился в окно. - Никогда так быстро, так стремительно - бессмысленно - не бегал Некульев: он вспомнил, осознал себя только на заре, в степи, в удушливом сусличном писке. -

(В сельском совете, за дракой, не заметили, как исчезнул Некульев, и в тот вечер баба Груня, жена рыбака Старкова, а на утро уже много баб говорили, что видели самим глазами - вот провалиться на этом месте, если врут - как потемнел Некульев, натужился, налились глаза кровью, пошла изо рта пена, выросли во рту клыки, стал Некульев черен в роде чернозема, - натужился - и провалился сквозь землю, колдун.)

И такой был случай с Некульевым. Опять, как десяток раз, примчал объездчик, сообщил, что немцы из-за Волги на дощаниках поплыли на Зеленый Остров пилить дрова. Некульев со своими молодцами на своем дощанике поплыл спасать леса. Зеленый Остров был велик, причалили и высадились лесные люди незаметно, - был бодрый день, - пошли к немцам, чтобы уговорить, - но немцы встретили лесных людей правильнейшей военной атакой. Некульев дал приказ стрелять, - от немцев та-та-такнул пулемет, и немцы двинулись навстречу организованнейшей цепью, немцы наступали по всем военным правилам. И Некульев и его отряд остались вскоре без патрон и стали пред дилеммой - или сдаться или убегать на дощанике, - но дощаник был очень хорошей мишенью для пулемета, - лесники заверили, что, если немец разозлится, он ничего не пожалеет. - Их немцы взяли в плен. Немцы отпустили пленников, но забрали с собой за Волгу, кроме лесов, дощаник и Некульева. - Некульев пробыл у немцев в плену пять дней. Его - по непонятным для него причинам - выкупил Вязовский сельский Совет во главе с Цыпиным (Цыпин и приезжал за Волгу в качестве парламентера.) - Пассажирский пароход на всю эту округу останавливался только в Вязовах, - вязовские мужики заявили немцам, что, - ежели не отпустят они Некульева, - не будут пускать они немцев на свою сторону, как попадется немец - убьют; необходимо было немцам справлять на пароход масло, мясо, яйца, - немцы Некульева отпустили. -

Глава вторая. - Ночи, письма и постановления.

Вечером пришел Кандин, привел порубщика; порубщик залез на дерево, драл лыко, оборвался, зацепился оборками от лаптей за сучья, повис, у него вытекли глаза. Некульев приказал отпустить порубщика. Мужик стоял в темноте, руки по швам, босой, покойно сказал: - "Мне бы провожатого, господин-товарищ, - глаза-те у меня вытекли." Некульев наклонился к мужику, увидел дремучую бороду, пустые глазницы уже затянулись; шапку мужик держал в руках, - и Некульеву стало тошно, повернулся, пошел в дом. - Дом был чужд, враждебен: в этом доме убили князя, в этом доме убили его, Некульева, предшественника, - дом был враждебен этим лесам и степи; Некульеву надо было жить здесь. Опять была луна, и кололись под горой на воде сотни лун. Некульев стал у окна, пересыпал песочные часы, - отбросил часы от себя - и они разбились, рассыпался песок... - Когда бывали досуги, Некульев забирался в одиночестве на вершину Медынской горы, на лысый утес, разжигал там костер, и думал, сидя у костра; оттуда широко было видно Волгу и заволжье, и там горько пахло полынью. Некульев вышел из дому, прошел усадьбой - у людской избы на пороге сидели Маряша и Катяша, на земле около них Егор и Кузя, и сидел на стуле широкоплечий мужичище, не по летнему в кафтане и в лаптях с белыми обмотками. - Некульев вернулся с горы поздно.

У людской избы было мирно. Луна поблескивала в навозе перед избой. За избой вверх к лесам шла гора, заросшая орешником и некленом, - Маряша все время прислушивалась к колокольчику в орешнике, чтобы не зашла далеко корова. Дверь в избу была открыта и там стонал ослепший мужик. Кузя встал с полена, лег на навоз перед порогом, стал продолжать сказку.

- ... ну вот, шасть Аннушка - да прямо в третью церкву, а ей навстречу третий поп: - "Так и так, здравствуй, Аннушка", - а потом в сторону: - "Не желаешь ли ты со мной провести время те-на-те?" - Так Аннушке и не пришлось побывать у обедни, пришла домой и плачет, кстати сказать, от стыда. Неминуемо - заметьте - рассказала мужу. А муж Илья Иваныч, человек рассудительный, говорит: - "Иди в церкву, жди как поп от обедни пойдет и сейчас ему говори, чтобы, значит, приходил половина десятого. А второму попу, чтобы к десяти, а третьему - и так и далее. А сама помалкивай." - Пошла Аннушка, поп идет из церкви: - "Ну, как же, Аннушка, насчет зорьки?" - "Приходите, батюшка, вечерком в половине десятого, муж к куму уйдет, пьяный напьется." - И второй поп навстречу: - "Ну, как же, Аннушка, насчет переночевать?" - Ну, она, как муж, и так и далее... Пришел вечер, а была, кстати сказать, зима лютая, крещенские морозы. Пришел поп, бороду расправил, перекрестился на красный угол, вынает заметьте - из-за пазухи бутылку, белая головка. - "Ну, говорит, самоварчик давай поскорее, селедочку, да спать." - А она ему: - "Чтой-то вы, батюшка, ночь-то длинная, наспимся, попитайтесь чайком", - ну, кстати сказать, то да се, семеро на одном колесе. Только что поп разомлел, рядком уселся, руку за пазуху к ей засунул, - стук-стук в окно. Ну, Аннушка всполошилась - "ахти, мол, муж!" - Поп под лавку было сунулся, не влезает, кряхтит, испугался. А Аннушка говорит, как муж велел: - "Уж и не знаю, куда спрятать? - Вот нешто на подоловке муж новый ларь делает, - в ларь полезай". - Спрятался первый поп, а на его место второй пришел, тоже водки принес, белая головка. И только он рукой за пазуху, - стук-стук в окно. - Ну и второй поп в ларе на первом попу оказался, лежат друг на друга шепчутся, щипаются, ругаются. А как третий поп начал подвальяживать - стук в калитку, - муж кричит, вроде выпимши - "жена, отворяй!" Так три попа и оказались друг на друге. Муж, заметьте, Илья Иваныч, в избу вошел, спрашивает жену, шепчет: - "В ларе?" Аннушка отвечает: - "В ларе!" - Ну тут муж, Илья Иваныч, как пьяный, в кураж вошел. - "Жена, говорит, желаю я новый ларь на мороз в амбар поставить, овес пересыпать!" - Полез на подоловку. Илья Иваныч так рассудил, заметьте, что отнесет он попов на мороз, запрет в амбаре,